ПАЛИЩИ.

      Если посмотреть на карту Гусь – Хрустального района, то можно заметить, что автодорога Владимир-Рязань и Казанская железная дорога делят его на четыре части, крестообразно пересекаясь в районе станции Нечаевской. Самая маленькая, нижняя левая его часть представляет собой юго-восточную окраину Владимирской мещеры, называемой географами Приозерной. 

      Это край лесов, озер, маленьких речушек, затерянных сред болот, песчаных холмов, насыпанных уходящим ледником. Отсюда с устья реки Бужи, начинаются знаменитые Клепиковские озера, переходящие в реку Пра. На одних песчаных холмах здесь издревле жили люди под защитой непроходимых лесов и болот. На других – устраивали захоронения или погосты. Христианство пришло сюда спустя четыре столетия после крещения Руси… 

      Монахи – миссионеры рубили вековой лес и ставили храмы в местах захоронений язычников. Вокруг храмов возникли мещерские села – погосты, в том числе и знаменитый погост Палищи… 

Первое достоверное упоминание о нем можно найти, по данным уроженца села, краеведа Головина А.В., в списке с писцовых книг В. Кропоткина, датированных 1637 – 1648 годами.

      В то время погост Палищи представлял собой песчаный холм среди вековой дубравы на краю древней озерной чаши, превратившейся к тому времени в обширнейшую труднопроходимую систему болот и лесов, тянувшуюся на десятки километров вдоль левого берега рек Бужа и Поль и называвшуюся, согласно писцовым книгам – Суловской краминой (Крамина – край — Словарь Даля). Посреди холма возвышалась старая деревянная церковь Ильи Пророка. Большую часть холма занимало кладбище, а северная его часть постепенно застраивалась избами. Сначала здесь жили священник, дьяк и просвирница. Благодаря писцовым книгам сохранились их имена: поп – Дмитрий Семенов, дьячок – Ерошка Иванов, просвирница – Анница. 

    Вокруг погоста Палищи, на соседних холмах, располагались деревни, входящие в Палищинский приход, самые древние из них сохранили названия, сходные с названием самого погоста: Тюрвищи, Часлицы, Овинцы…Толкование происхождения названий населенных пунктов — дело тонкое, требующее больших знаний в области филологии, археологии. Однако, по моему мнению, названия эти произошли от сочетания существительного, обозначавшего определенный географический объект, который требовалось отыскать: поле, овин, ясли, и глагола повелительного наклонения: ицы (ищи). 

Поле ищи – Палищи, ясли ищи – Часлицы, овин ищи – Овинцы. Иногда название географического объекта сохраняло старый угро-финский этноним, например: Тури. Тури ищи – Тюрвищи…

Весенние разливы превращали всю эту местность в сплошную череду озер, соединенных протоками, и единственным средством передвижения были лодки – долбленки, на которых ездили в церковь, в гости, возили сено и дрова.

      Погост располагался на старом рязанском торговом тракте, поэтому хоронили здесь не только местных крестьян, но и людей, умерших в дороге от невзгод, лишений и болезней… Особенно кладбище разрослось во времена царствования Петра 1, когда по тракту гнали народ с южных губерний на строительство Санкт – Петербурга и позже, в 19 веке, когда строилась Казанская железная дорога… 

      В том, что Палищи действительно древний могильник, я удостоверился, рассматривая свежую пашню под картофель и огородные грядки местных жителей: вот осколок неолитического скребка, вот кусок древней керамики с текстильным орнаментом, вот осколки костей человека с коричневым, «вековым» (как говорят археологи) загаром – фаланги пальцев, фрагменты ребер, позвонков. Даже такое нудное занятие как прополка превратились для меня в Палищах, в некоторое подобие археологических исследований. Именно благодаря прополке у меня в коллекции появилась каменная бусинка женщины племени мещеры, маленькая курительная трубка из обожженной глины с мелким ямочно-гребенчатым орнаментом, характерным для неолитической керамики (?!)… 

      Зная мою увлеченность стариной, местные взрослые жители, а так же мои ученики, иногда приносили мне «диковинные вещицы»: кремневые неолитические ножи, которыми можно до сих пор чинить карандаши, черепки сосудов самых разнообразных эпох. Но однажды, при рытье котлована под очередной дачный коттедж, строители наткнулись на лежащие в песке, на глубине 2,5 метров человеческие скелеты. Меня поздно позвали, когда кости уже вытащили. Тщательно обследовав дно котлована, а так же вынутый песок, я не обнаружил никаких предметов погребенных вместе с телами. Кости были светло-коричневого цвета, это свидетельствовало о возрасте захоронения в несколько столетий. Черепа из погребения принадлежали двум мужчинам, одной женщине, а также ребенку! Черепа без видимых повреждений, с прекрасными зубами, что свидетельствовало о молодом возрасте умерших. Хозяйка коттеджа перезахоронила костные остатки на местном кладбище, заказала молебен в храме… 

      На меня этот случай произвел очень сильное впечатление. Действительно, как мало мы знаем о своей истории! Полностью утеряна память поколений, особенно в сельской местности. Кто был здесь похоронен, какова причина их смерти? На этот вопрос уже не ответит никто… 

      Единственное, что мне удалось установить: на месте построенного коттеджа когда-то в старину было кладбище, звавшееся Петровским, но после того как погост превратился в село, кладбище было перенесено за пределы села. Происходило это повсеместно в семидесятых годах ХVΙΙΙ столетия, по указу Екатерины II, запретившей делать захоронения при храмах, стоящих в населенных пунктах. В эти же годы, вместо обветшавшей церкви, был поставлен новый деревянный храм Ильи Пророка, без печного отопления, для пользования в теплое время года. Зимой же службы шли в церкви Покрова Пресвятой Богородицы, построенной в 1773 году. К этому времени Палищи из унылого сельского погоста превратились в бойкое торговое село. Здесь появились купеческие дома, амбары, лавки, трактиры, постоялые дворы. 

      Ежегодно второго августа, на Ильин день – престольный праздник, здесь собиралась богатая ярмарка, стекался народ не только из окрестных селений, но и из «дальнего далека». Даже китайские купцы торговали на этой ярмарке своими шелками… 

      Ильин день – один из немногих летних христианских праздников, широко отмечается в Приозерной Мещере. Ильинский храм в Палищах традиционно был и является местом совершения крестных ходов, сопровождаемых молебнами о ниспослании дождя, особенно в засушливую погоду, так как Илья Пророк является покровителем вод небесных и земных. День памяти Ильи местные жители называют «громовым» праздником, потому что редкий год он обходится без яростной грозы и ливня. В этот день старые люди, помнящие обычаи, закрывают полотном все блестящие предметы: зеркала, самовары, чайники… 

      В Ильин день никогда не работали, опасаясь гнева грозного Ильи! По рассказам настоятеля храма отца Александра, историческим фактом является то, что во время погрома церквей в Советской России, ни один храм, посвященный Илье Пророку, не был закрыт и разграблен. Как утверждают, то был тайный приказ Сталина… 

      По народному поверью молнии – стрелы, которые Илья Пророк бросает на землю, особенно опасны для нечистой силы. Убегая от них, «нечисть» в этот день превращается в зверей, гадов, и пытается спастись в жилище человека. Поэтому мещерские бабульки выгоняли в Ильин день из домов даже своих любимых кошек. Не ели в этот день и уху, считая, что «нечисть» могла спрятаться и в рыбе. Поэтому ребятишек в воду купаться не пускали. Считалось, что с Ильина дня лето начинает уступать осени. Говорили: «Илья лето кончает», «Петр и Павел час убавил, а Илья Пророк – два уволок»… 

В зимнее же время, после трескучих крещенских морозов, сюда возами свозили мороженую рыбу со Святого озера. За рыбой снаряжались мужики окрестных деревень. Рыбины укладывались в деревянных сараях наподобие поленницы от пола до потолка. Бойко шла торговля знаменитыми святоозерскими налимами и щуками в воскресные зимние дни на ярмарочной площади посреди Палищ!..

      Часть рыбы считалась достоянием сельской общины и бесплатно распределялась по домам, по числу едоков. 

В начале Х1Х века сюда приезжает промышленник Бахметьев и строит стекольный завод близ Палищ. Завод вырабатывал стеклянную и хрустальную посуду, листовое стекло. К тому времени Палищи стали волостным центром.

      Наибольшего расцвета стеклоделие здесь достигло после Отечественной войны 1812 года. На заводе была 21 печь, и работало 160 человек. В 1818 году в Палищах на деньги купцов и сельской общины было начато строительство каменного храма. Строительство его с пределами и колокольней продолжалось до 1853 года. Звон колокольни Ильинского храма разносился по всей округе и был слышан во всех деревнях. 

      Колокола располагались на трех ярусах. Самый тяжелый колокол первого яруса весил 825 пудов. Его бархатный голос звучал по святым праздникам: и в ярко звездную Рождественскую ночь, и в ночь Пасхи, напоенную ароматом весны… 

      Тревожный набатный колокол врывался в спокойную, размеренную жизнь Палищ во время несчастий и невзгод, не раз посещавших эту местность. Он висел на втором этаже звонницы вместе с пурговым колоколом. О «пурговом» стоит сказать особо. 

      Во второй половине Х1Х века старорязанский торговый тракт постепенно утратил свое значение в связи с быстрым развитием железнодорожного транспорта. Казанская железная дорога прошла в пяти километрах к северу от села. От ближайшей станции к Палищам нужно было пробираться по Орловскому болоту. Летом для этих целей служила гать, вымощенная дубовыми плашками, связанными между собой жгутами из лозы. 

      Зимой в пургу тропу часто заметало, и можно было легко сбиться с пути, особенно в сумерки. И счастьем для выбившегося из сил, отчаявшегося путника было услышать «зов» пургового колокола Палищ. Не одну душу выручил он от неминуемой гибели. Был он вторым по величине среди колоколов звонницы и весил 365 пудов… 

      Годовой торговый оборот села, после середины Х1Х века достиг срока шести тысяч рублей. Здесь размещались гостиница для лиц духовного звания, два постоялых двора, пекарня, кузница, паровая мельница, пять хлебных амбаров, 14 лавок… 

      Исторически сложилось так, что в селе жили люди образованные: священники, учителя, врачи, купцы известных фамилий: Хитровы, Пономаревы. Многие из них знали толк в искусстве, хоровом пении, играли на музыкальных инструментах. Так, постепенно, сложился самодеятельный музыкальный театр: ставили оперы, музыкальные комедии… 

      Прошли годы. Бурный двадцатый век не переставал удивлять переменами. Отгремели годы революционных преобразований, гражданской войны, репрессий, коллективизации. В этой гигантской дробилке выжили немногие, да и само село, словно дерево с обрезанными корнями, слабело, с каждым годом теряя свой былой блеск… 

      Заросла бурьяном ярмарочная площадь. Стараниями ретивых начальников были уничтожены промыслы. Однако дух предпринимательства в местном населении продолжал жить. Стали заниматься отхожим промыслом: набивали цветные узоры на скатерти, занавески, перекрашивали рубахи, порты… 

В конце Великой Отечественной войны по Казанской железной дороге привезли военнопленных немцев. Лагерь военнопленных располагался в районе старой деревни Мезиновки. Военнопленные работали на лесоповалах, строили бараки и двухэтажные бревенчатые дома в поселке Мезиновский. Отдельные лесные делянки, на которых работали немцы, располагались не далеко от Палищ и деревни Перово. До сих пор в лесу сохранились ямы от разрушенных временем немецких землянок и выкопанный ими колодец, который местное население так и называет «немецким». А место это называют «Баусы», от немецкого «bauen» – строить. Голодные пленные часто ходили по деревням, плотничали, клали печи, на кусках холста рисовали картины, чтобы выменять хлеб или картошку. Для того чтобы рисовать было быстрей, они вырезали из картона нехитрые трафареты… Когда немцев отправили на родину, трафаретным промыслом занялись местные умельцы. Сначала «ковры красили» дома, а готовую продукцию ездили продавать по южным и восточным областям центральной России. Затем стали просто возить с собой краски и трафареты, малюя ковры на материале заказчика. Назывался этот промысел «ходить в краску». За эти дела власти с начала штрафовали, ловили с милицией, потом научились извлекать из этого пользу и смотрели «сквозь пальцы»…

      Умереть Палищам не позволил Храм. Надо отдать должное местному приходу – служба в храме не останавливалась ни на год… 

      Современные Палищи – уютный дачный уголок. Коренных жителей осталось мало — не более шести человек. Но Ильинский храм продолжает жить, оглашая окрестности своим колокольным звоном. Ему вторят журавли на болотах, юркие ласточки и стрижи, стаями вьющиеся в небе вокруг колокольни. Храм стоит лучшим, о каком только можно мечтать, памятником минувшим поколениям русских людей, привыкших украшать свою землю, а не разрушать ее…